Вечерня отошла. Последний возглас клира
Замолк под сводами. Волнуется народ.
Молитва кончена и снова голос мира
В растворенную дверь детей своих зовет.
Послушная ему спешит толпа густая:
Те к отдыху домой, а те – к ночным трудам,
Кто набожно крестясь, кто нищих оделяя,
Народ расходится. Пустеет Божий храм.
Пустеет. Только старушка у иконы,
Да дряхлый инвалид осталися одни.
И те, спеша уйти, последние поклоны
Творят размашисто. Вот вышли и они.
За ними вслед прошел священник торопливо,
И звук его шагов на каменном полу
Замолк на паперти. Вот сторож молчаливый
Лампады погасил и тихо сел в углу.
Последний солнца луч, сквозь ставни проникая,
Скользит и движется по стенам и столбам,
И лики темные, как будто оживая,
Глядят таинственно, являясь тут и там.
Порой мелькнет оклад. Блеснет резная рама,
Иль сцена Библией завещанных картин.
Кругом и полумрак, и тишь пустого храма.
Теперь я здесь один! Один? Нет, не один!
Мне слышатся рыданья! Здесь люди быть должны.
Еще здесь кто-то ждал, тая в груди страданье,
Уединения, безлюдья, тишины!
Ищу, кто б это был? Чье горе, укрываясь,
Пришло наедине излиться пред Творцом?
Вот группа. Женщина, слезами заливаясь,
С малютками детьми склонилась пред Крестом!
Невидим за столом, я вижу их свободно.
Бедняжка думает, что здесь она одна.
И пред Распятием, припав к плите холодной,
Рыдает, жаркою мольбой поглощена,
Как будто хочет все, вест гнет сердечной боли
В ней вылить из души истерзанной своей.
Малютки – старшему девятый год, не боле –
Склонились бедные и плачут вместе с ней.
Сынишка, к матери припав и обнимая,
«Не плачь, мамашенька», – ей нежно говорил.
«Скажи мне, кто тебя обидеть мог, родная?
Скажи! Я заступлюсь! Господь пошлет мне сил!»
И гневом и мольбой горят его глазенки
И судорожно сжат безвредный кулачок.
А рядом девочка, сложив свои ручонки,
Глядит сквозь слез на мать и детский голосок
И детский голосок лепечет: «Господи! Утешь ее, мамашу.
Я буду умница. Не буду я грешить.
Тебе ведь можно все. Верни скорей папашу,
Чтобы не плакать нам и в черном не ходить!»
И группу скорбную, как будто осеняя,
Воздвиглося над ней Распятье в высоте
И, к плачущим с него, объятья простирая,
Склонился Праведник, распятый на Кресте.
Случайно освящен в тот миг лучом заката
Он, мнится, говорил им взглядом чудных глаз:
«Идите все ко Мне, кого гнетет утрата.
Ко Мне скорбящие. Я успокою вас!»
