Как хорошо, как радостно молиться среди такого множества верующих людей, чувствуя себя, как в родной семье, в единении духа, одними устами и единым сердцем, горячо молиться и в этой сердечной молитве забыть себя.
О, как счастливы мы в эти редкие, правда, минуты!
И действительно, забываешь все окружающее тебя, забываешь весь мир, забываешь и самого себя, а только сознаешь, что ты — часть громадного целого, живого тела — Церкви. И, братие мои, дорожите этими минутами, дорожите и не избегайте их. Как в жизни внешней нужно освежение воздуха, так и в жизни духа нужно очищение духовной атмосферы, освежение воздуха души. Задыхается человек в спертом воздухе душной комнаты, и ищет выхода, и старается впустить свежего воздуха в комнату, чтобы подышать им и освежиться. Задыхается душа, этот внутренний человек, в тяжелой атмосфере мирской суеты, лжи, обмана и греха и рвется, просится он на вольный воздух, к свету правды, к теплу любви. Едва заслышали мы призывной благовест, дрогнуло сердце и поспешили мы, и со всех концов стекаются обремененные тяжелой ношей жизни и складывают бремя скорбей и нужд своих у подножия Креста. А тяжелое бремя! Много скорбей. Если нет скорби у Вас, оглянитесь вокруг, прислушайтесь, присмотритесь к окружающей вас действительности, постарайтесь хотя на некоторое время забыть о себе, оставить подозрительное, недоверчивое отношение к другим, и увидите и услышите кругом себя стоны, вопли скорбные, скорбные слезы. Да и сами вы не мало, вероятно, видели страдания и сами не мало проливали слез, когда невмоготу становилось вам от непосильного бремени скорби. Да и не перескажешь всего, что тяготит и может тяготить душу. Мало слов, а горя реченька, горя реченька бездонная. Вот сокрушаемся мы, братья-христиане, что не исполнилось наше пожелание, не сбылись наши надежды, мы упустили какую-нибудь земную выгоду, — хоть и не по Боге, хоть и не спасительная эта скорбь, но все же скорбь, все же тягота. Тяжело тебе перенести незаслуженную обиду, упрек несправедливый — и это скорбь, и это страдание. Вот плачешь ты о неудачах в жизни, что не везет тебе, ты видишь и довольных и сытых людей, а ты и беден, и холоден, и голоден. Это ли не скорбные обстояния, это ли не горечь?!
Но презрел ты земные радости, возжелал истинного, небесного, духовного счастья, и тут тебе препоны — мир манит к себе, соблазны одолевают, падаешь ты и, сознавая свою греховность, плачешь и скорбишь о своем недостоинстве, и мучаешься тем, что не можешь быть таким, каким иногда так хочется быть. Часто, под влиянием ли слова Божия, или высокого примера, или непосредственно при помощи Божией так мучительно хочется быть хорошим, чистым, святым. Но суждены нам благие порывы, а свершить почти ничего не дано. И скорбишь, и плачешь, и, кажется, нет выхода…
Протоиерей Георгий Горев, 1920-е гг.