Что это?! Высокий белый храм на углу переулка, храм заново выбеленный и отделанный со своей часовенкой святителя и чудотворца Николая, со стороны улицы с надписанными над сводами его большими синими буквами следующими краткими, но вместе с тем вечно живущими и непреходимыми в мире словами: «Придите людие! Триипостасному Богу поклонимся?»
Да, приидите! Боже, что означают эти простые, бесхитростные, но вместе с тем и глубоко говорящие выражения. Они созывают весь народ, весь мир, всю несметную разнокалиберную толпу различных людей, людей, может быть и совершенно далеких друг другу, но объединенных здесь под сводами этого храма или других ему подобных на общую христианскую молитву и славословие Богу. Да, мало помалу сюда и в этот храм с различных концов города и улиц начнет собираться народ, и собравшись, сомкнется плотною толпой. Будут здесь, как везде и всегда, молодые и увядающие лица, веселые и оживленные люди, пришедшие сюда ради принесения благодарственной славословящей молитвы Христу, но больше будет таких, задыхающихся под ярмом неправды жизненной и злобы, скорбящих и захваченных суровой неприглядной действительностью или же семейными обстоятельствами и невзгодами.
Приидите! И здесь в этом храме, на коленях перед святыми образами, перед почерневшими ликами святых мучеников и старцев, каждый изольет свои горести и обиды, свои немощи и печали, свои думы, страдания и горе… Бесконечное горькое горе.
Тихо пробьют часы 6 часов вечера, и зазвонит, раздастся колокольный звон! Глухо, призывно зазвонит храмовой колокол и со скрипом растворятся тяжелые церковные двери. Быстро с разных концов улиц начнет стекаться, собираться народ к растворившемуся храму. В холодном полумраке, под храмовыми сводами, неслышно бесшумно проходит сестра по пустынной церкви, зажигая разноцветные лампады у старинных образов. Одни за другими ярко разгораются золотистые, зеленые и кровавые огни в различных углах церкви. Вначале перед большим Распятием загорается яркое пламя, освещая холодные каменные своды и склоненный кроткий лик Христа в Своем неизменном терновом венце. Вот строгий почерневший лик великого святителя и чудотворца Николая с его благословляюще сложенной рукой, слабо озаряется красным светом мгновенно вспыхнувшей лампады, и наконец холодный сумрак храма разрушен, оживает, осветившись мгновенно некоторым количеством первых засиявших огней. Вот еще, и еще ярко загорается кем-то поставленная ранняя свеча у одного из многочисленных образов церкви, а собравшиеся с первым звоном прихожане останавливаются в ожидании готовящейся всенощной в углублении храма, у своих мест.
Просыпается, оживает угрюмый старый храм! Вот подходит к свечному ящику и батюшка, который затем поспешно проходит к алтарю. А между тем народ все собирается и собирается к службе и, наконец, раскрываются и царские врата. Могильный полумрак пустынного до того времени храма делается неузнаваемым – пышно торжественно горят, разливаются и сияют неисчислимым блеском многочисленные огни, заливая всю внутреннюю часть храма своим ликующе победоносным светом. Слабой дымкой расстилается, вздымаясь к храмовым сводам легкое туманное облачко летучего фимиама, и этот запах священного ладана успокаивающе приятно действует на людей, заставляя их забывать здесь в этом приюте человечества о страданиях, горести и озлоблении мира.
Священнослужители, в светлых облачениях, при пении предначинательного псалма, обходят с каждением храм. С этого момента люди как бы забывают о той жизни, которою жили они до сих пор и начинают жить другой жизнью осмысленной и духовной, той жизнью, которой жили когда-то все ветхозаветные праведники.
«Блажен муж иже не иде на совет нечестивых», слышится с правого клироса, и думается в эту минуту, как были бы счастливы люди если бы они дорожили общением со святыми и бежали бы о людей, чуждых заветов Божиих.
Но вот наступает и один из великих, незабываемых моментов этого богослужения. Раздается трогательное хвалебное пение звучно загремевшего хора: «Хвалите имя Господне, хвалите раби Господа!» Одновременно, почти в один и тот же момент весь народ, все находящиеся в церкви тихо преклоняют колена и безмолвная человеческая молитва, молитва восхваления и чудного славословия умиленно поднимается к неизменному небу, туда ввысь, далеко ввысь за пределы и своды этого храма и всех храмов мира вообще, туда за видимые границы земли и настоящей суровой действительности в незримые надмирные чертоги вечно царствующего Небесного Творца.
Что дает один этот миг молитвы, всего один и единственный миг, молитвы бессловесной и всеобъемлющей, но выражающей все, хотя бы одним только взглядом, единым простым порывом мгновенно встрепенувшейся души, стремящейся всем существом, всеми мыслями своими вознести Господу Иисусу свою немую благодарность и восхваление за пережитое здесь на земле, будь то самое тяжелое и неприглядное в жизни и, твердо надеясь и возлагая все свое упование на Бога для иного лучшего будущего.
Что может быть чище, выше и светлей этого единого немого вопля, поднимающегося к далекому небу, вопля безнадежной тоски и отчаяния, говорящего всегда, всегда и опять о вечных страданиях и горечи, о неизменных обидах и порой несправедливости людей и мира, вопля, заставляющего всплывать на поприще жизненной арены еще новый лишний раз все эти стоны и горести человечества, всю эту человеческую нищету и убожество, где люди задыхаются под давлением смрадного дыма, где они живут, страдают и умирают, борются и заботятся, неся в слезах свои необходимые жизненные лишения и борясь с суровой неласковой действительностью.
А между тем батюшка, предшествующий дьяконом, медленно обходит храм, кадя перед находящимися в нем иконами. Острый запах фимиама распространяется при каждении по всей церкви, окутывая своим обильным сероватым туманом и все внутреннее устройство ее.
Славословящий псалом окончен и народ поднимается с колен. Выходит дьякон на амвон, а батюшка из алтаря начинает читать Евангелие. Мгновенно все затихает в храме, народ безмолвно преклоняет голову, слушая Священные Слова. Чтение окончено, и священник выносит, наконец, в середину церкви Священную эту Книгу, а прихожане тихо продвигаются для прикладывания к ней и получения благословения у батюшки.
Раздаются дивные восклицания: «Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим!» На миг воцаряется тишина, но вскоре на эти чудные слова возносится усиленное пение хора: «Величит душа моя Господа и возрадовася дух мой о Бозе Спасе Моем». Дальше, дальше раздается пение и чем-то бесконечно-родным, дивно-успокоительным веет на изнемогающую душу человека. Хочется упасть на колени и молиться Матери Божией без слов, без страдания и горести, одним только полетом мгновенно вздрогнувшей души, всеми фибрами стремящейся к Той, Которая видела Распятым на страшном Голгофском Кресте Своего дивного Пресвятого Сына, к Той, Которая видела поругания и глумления над Ним палачей и Его мучительную неописуемую смерть и страдания, но Которая, несмотря ни на что все-таки осталась жить и претерпела все во Святое Имя Бога. Она кроткая, светлая, дивная. Она услышит молитвы и помолится за то, чтобы лучшая жизнь и счастье улыбнулись бы этим страждущим, прибегающим ко Пресвятой со слезами людям.
Дальше. Вот приближается уж великий момент в нескольких словах выражающий все: «Слава Тебе Показавшему на Свет!» Это вдохновенно говорит батюшка, простирая руки к освященному ярко алтарю. Остается только низко поклониться Богу давшему нам узреть высший Свет мира. Необъятная, неизъяснимо неясная буря чувств клокочет и кипит в человеческой груди. Дрожит благодарностью, умилением и радостной надеждой на лучшую жизнь душа и в этот миг так хочется просить Христа о всеобщем душевном возрождении угнетенных и скорбящих в жизни, озлобленных и враждующих людей. Хочется благодарить, горячо всем сердцем благодарить Господа за показанный миру Свет и как-то даже чувствуется ясно, что незначительная доля этих световых лучей глядит и из ярко озаренного огнями алтаря. Народ бесшумно падает ниц, безмолвно благодарит за все Создателя. Уже поют: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!»
Евангелие унесено, царские врата закрываются, задергивается пурпуровая завеса. Из боковой двери выходит батюшка без облачения и молится перед образами Спасителя и Богоматери. Народ снова преклоняет колени и раздается пение: «Взбранной Воеводе победительная!»
Всенощная кончается и начинается молебен святителю и чудотворцу Николаю перед священным образом его, чье имя произносится с благоговейным трепетом восторга и строгий проницательный взгляд которого словно с состраданием глядит на это море склоненных человеческих голов, словно желая помочь этим обессиленным жизненной бурей людям. Как хороши, как успокоительны слова: «Святителю и чудотворцу Николаю, помолимся!» здесь на коленях у подножья его святого образа оставляет народ все свои обиды, слезы и огорчения.
Служба кончена. Тихо угасают последние лампадки у потускнелых старинных образов и догорают прощальные огарки свечей. Получив благословение у батюшки, народ прикладывается к иконам и собирается домой, снова в жизнь обыденную, к суровой действительности, к миру и людям. Но теперь не усталостью и безнадежной горечью горят их очи, а бодростью душевной и вдохновенным огнем надежды. Пусть снова разойдутся эти люди по своим далеким жизненным дорогам, но дух молитвы, породивший в них успокоение, даст им возможность бороться с лишениями и горестями жизни.
Протоиерей Георгий Горев